Жнецы ветра - Страница 86

Гаррет был прав. Пойманный ветер ничего хорошего не принесет. Тот, кого схватили, редко бывает этому рад и постарается дорого продать свою свободу. Я часто размышлял над последними словами вора — держи ветер за хвост и делай то, что следует. Нет сомнений в том, что хвост все еще у меня в кулаке, а я и все, кто меня окружает, находимся в самом центре бури. И, пожалуй, не стоит разжимать пальцы, иначе нас просто сметет…

За день мы прошли гораздо меньше, чем я предполагал. Ни Тиф, ни Рона не были приспособлены ходить по лесам. И если Проклятая упрямо продолжала брести благодаря новому, более выносливому телу, то Ходящая, все еще не слишком хорошо себя чувствующая после огромной траты «искры», спотыкаясь на каждом шагу, держалась из последних сил. Видя это, я остановил отряд, решив заночевать недалеко от ручья с каменными перекатами. Света было еще нара на три, так что я отправился охотиться, но счастье мне не улыбнулось.

Вернувшись в сумерках, злой и разочарованный, я увидел, что рядом с костром лежит два десятка серебристых рыб.

— Кто спас нас от голодной смерти?

— Я, — улыбнулся блазг. — В ручье их много.

Готовили еду Юми и Шен. Последний стенал, что нет ни котелка, ни сковороды, ни даже кружки. Прутья, на которые нанизали рыбу, все время норовили прогореть и упасть на уголья.

— Тиф, ты способна сделать котелок?

— Угу, — ответила она мне с набитым ртом. — А еще четверку запряженных в карету лошадей и горячий душ. В любое время обращайтесь, мальчики.

— Без кипятка плохо.

С моим утверждением согласились все. Проклятая немного подумала и, отложив прут в сторону, сказала:

— В принципе, я могла бы подогреть ручей. Но это без толку. Течение тут же все снесет.

— Дар, «искры», сила, — презрительно бурча, произнес Шен. Он единственный, кто ел без всякого аппетита. — На кой все это нужно, когда нельзя достать ни хлеба, ни соли?

Его утверждение было встречено одобрительным молчанием.

— Почему ты промахнулся? — спросил у меня Целитель, когда следующим вечером мы вместе пошли собирать хворост.

Я вытащил из-за пояса перчатки, не спеша надел на озябшие руки.

— Так получилось.

— Думаешь, я тебя не знаю? Видел, как ты стреляешь. Промазать с такого расстояния непросто. Даже я бы попал. Но у тебя дрогнула рука. Почему? Что с тобой случилось?

Я вместо ответа вытащил из листвы ветку, бросил ее в общую кучу.

— Вспомнил дурацкий сон.

— Что? — вытянул шею он.

— Еще когда Лаэн была жива, мне приснился сон. Где я ее теряю. Он мне и сейчас порой снится. Там я убил Оспу стрелой. А когда снял маску, у Проклятой было лицо Ласки.

Шен, сунув руки в карманы куртки, сосредоточенно слушал. Но рассказывать мне, в общем-то, больше было нечего.

— Извини, что всех подвел.

— Ладно. Ерунда, — неожиданно сказал он. — Я понимаю. Честно. Не знаю, что бы делал я, если бы… — Он, кажется, хотел сказать «Рона», но осекся и закончил уже менее уверенно: — Если бы та, кого я любил, погибла.

— Надеюсь, такого не случится. Держись ее.

— Кого?

— Роны.

Он не стал ничего говорить. Лишь кивнул. И, похоже, был рад, что мы поняли друг друга.

— Что тебе рассказала Проклятая?

Я передал ему слова Тиа. Пока рассказывал, куча хвороста выросла в три раза. Пора было тащить ее к лагерю.

— Ты не думал, что Тиф наврала тебе?

— Думал. Но мне кажется, в этом она не лгала. Ей от такой лжи никакого толку.

— И что ты намерен делать?

Я присел на кучу хвороста, отхлебнул из фляги воды, пожалев, что там нет шафа или чего-нибудь покрепче. Например, рески.

— Думаю… — Я помедлил с ответом. — Думаю, я постараюсь их прикончить. Знаю, что ты скажешь. Но не остановлюсь. Вас с собой не зову. Больше не хочу рисковать чужими жизнями. Юг проигран. Север можно удержать. Дойду с вами до Лестницы, а там… посмотрим. Все может измениться.

— В смысле?

— Вдруг завтра ко мне придут все Проклятые и попросят лишить их жизни? Тогда никуда не придется идти.

Шен хохотнул, провел рукой по заросшему подбородку:

— Ты странный человек, Серый. Никак не могу тебя понять. И Лаэн тоже не смог. Но я рад знакомству с вами.

Я дернул бровью от этого признания и, пользуясь моментом, тут же попросил:

— Мне нужен наконечник для новой стрелы.

— Чтобы ты опять его посеял? — проворчал Целитель, но полез в поясную сумку и дал мне костяную пластинку. — Надеюсь, в следующий раз не промажешь.

— Твоя вера в мои способности согреет меня этой холодной ночью, — пробормотал я.

— Пусть греет, — важно кивнул он и, перевязав свою часть хвороста, взвалил ее на плечи и поплелся к лагерю.

Я долго смотрел ему вслед, а затем занялся собственной вязанкой.

Все дни походили друг на друга. Мы вставали с рассветом и отправлялись в дорогу, ежась от холода. Иногда из-за тяжелой тропы приходилось сворачивать к горам, где буковые леса сменялись еловыми, а затем вновь возвращаться, огибая труднопроходимые участки.

Осенний лес, в большинстве своем везде одинаковый, а оттого еще более унылый, казалось, пил наши силы. Даже вечный оптимист Юми несколько скис.

Единственное, что хорошо, — пускай и холодало, но зато дождей больше не было. Это обнадеживало. Вымокнуть в такой колотун никому из нас не хотелось.

По вечерам все жались к костру. Ходящая с сомнением наблюдала, как Тиф пытается натаскивать Шена. Это продолжалось до тех пор, пока Целитель не ошибся в плетении, и блазг лишь чудом не лишился головы. С тех пор мы выгоняли парочку магов подальше от стоянки. Пусть занимаются там, где могут убить только друг друга.