Жнецы ветра - Страница 28

— Если только это не пустая легенда.

— Набаторцы, судя по всему, в нее верят. Помнишь их странное поведение в сражении под Альсом? Они дрались как бешеные. Нас прижали к городским стенам. Им ничего не стоило добить отряд.

— Нам удалось вырваться из кольца.

— Скорее нас отпустили. Они знали, кто командует «леопардами». Потом нам сели на хвост и гнали до тех пор, пока не получилось зажать в ловушке. Я уверен, Проклятая пришла по твою душу.

— Думаешь, она не позаботилась о том, чтобы не дать нам возможности уйти?

— Она сильна, но не всесильна, — сказал Водер после недолгой тишины. — И, как и всякого человека, обмануть ее можно. Надо разделить отряд на три части и прорываться небольшими группами в разных направлениях. Лес. Холмы. Река.

— Ты прав. Так и сделаем, — кивнул Рандо.

Хмурые и неприветливые осенние сумерки накрыли безымянную деревушку тяжелыми крыльями подкравшейся ночи. С востока наползали дождевые тучи. Похолодало. Вновь поднялся резкий, пронизывающий ветер. Он пытался задуть пламя многочисленных костров, которые жгли солдаты, чтобы разогнать мрак. Сотни рубиновых искр рождались из пламени и, подхваченные ветром, разлетались по улице огненной вьюгой.

Деревню охватила суета. Звучали приказы, звенело оружие, собирали и делили между бойцами скудный провиант. Глум выкрикивал имена, разводя людей по только что созданным отрядам. У реки вновь стучали топоры и молотки — команда на скорую руку собирала плоты.

— Когда набаторцы поймут, что они уходят? — спросил Лук у затягивающего пояс северянина.

— Достаточно быстро для того, чтобы уйти не так далеко, как бы хотелось. Но южанам придется выбирать, за кем гнаться.

Стражник в последний раз проверил шнуровку на подбитой мехом куртке. На ней не было пластин, но зато она оказалась теплой, и это предопределило выбор в ее пользу. Он не стал брать даже кольчугу. Сейчас любой лишний вес мог помешать. Хватало и оружия, которое он нес.

— Бездна! — Солдат вытер со щеки упавшую каплю. — Опять дождь пошел, лопни твоя жаба! Как же он мне надоел!

— Радуйся. Он нам на руку. Готов?

Стражник поднял с земли круглый щит, забросил его на спину, перекинув ремень через плечо, поувереннее перехватил лязгнувший цепью кистень.

— Вроде того, приятель. Хотя не скажу, что мне не страшно.

— Замечательно. Значит, будешь меня слушать. Идем. Почти стемнело.

Лук шмыгнул носом и произнес:

— По-моему, мы сглупили, согласившись на холмы. Лес, пускай я его ненавижу, лопни твоя жаба, выглядит безопаснее.

Следопыт, перебросив латаный-перелатаный вещмешок с плеча на плечо, показал на север пальцем:

— Там — Проклятая. Я не хочу ей попадаться. Во второй раз Уг может быть занят более важными делами, чем спасение моей жизни. Ни к чему испытывать терпение богов.

— Хорошо, что мы не забираемся в реку. Я бы ни за какие сорены не поплыл в такую погоду, — насупился Лук. — Ни шагу бы к реке не сделал, лопни твоя жаба! Лучше сдохнуть здесь, чем лезть туда.

— Когда прижмет, не только в реку войдешь, но и в отхожую яму.

— На северо-востоке все как на ладони! — продолжал ворчать солдат, нагоняя друга. — Вокруг голые поля, напитанные водой, грязью и…

— Тьмой. Ночь будет такая, хоть глаз выколи. И ливень. Я же говорю — он нам на руку.

— И все-таки… нам надо было на север. Лес…

— Не волнуйся, — перебил его Га-нор. — Будет тебе твой лес. Еще успеет надоесть. За полями — холмистая гряда. Она невелика. Рано или поздно доберемся до западных отрогов Слепого кряжа.

— Мне приказано проводить вас до поста, — к ним приблизился Кальн.

В молчании друзья дошли до окраины деревни и остановились перед провалившимся плетнем. От стены ближайшей избы отделилась тень, и появился хмурый солдат. Он был вооружен мощным луком, на тетиве лежала стрела. Второй человек, Га-нор чувствовал его присутствие, остался в засаде. Лучник вопросительно посмотрел на Кальна.

— Пропустите, — приказал тот.

— Не спи, Лук. — Сын Ирбиса оглянулся на товарища и шагнул за призрачную границу поселения.

Стражник смотрел прямо перед собой, видел в четырех шагах впереди идущего Га-нора и обливался потом, чувствуя себя ужасно уязвимым. Хотелось упасть на землю и ползти на животе, так как, по мнению Лука, сейчас их могли лицезреть все, кому не лень.

На середине поля Га-нор остановился:

— Обвяжи цепь. Ее слышно за лигу. Оберни тряпкой.

— Где я тебе тут тряпку возьму?

— Плащ у тебя на что?

— Чтобы не мокнуть, разумеется!

— Понимаю. Лучше быть мертвым, но сухим.

Солдат, поминая на каждом втором слове обожаемую жабу, замотал кистень плащом.

— Хорошо, — одобрил сын Ирбиса. — Я пойду вперед. Досчитаешь до двухсот… Сможешь?

— До двадцати пяти могу.

— Считай восемь раз по двадцать пять. Затем отправляйся за мной. Только тихо.

— Понимаю. Не дурак.

— Если собьешься с пути — остановись. Я тебя найду.

— В такой темноте я едва вижу дальше своего носа.

— Справишься. Держи кинжал под рукой, — посоветовал Га-нор и растворился во мраке.

Северянин никогда не жаловался на зрение. Долгие походы по Самшитовым горам научили его чувствовать ночь, но на этот раз глаза оказались почти бессильны — темень была непроглядна. Приходилось полностью полагаться на слух и в меньшей степени на обоняние. Дождь и ветер уничтожили большинство важных запахов, сгладили остальные и усилили те, что лишь мешали.

Под ногами хлюпала вода вперемешку с грязью. Невысокая пожухлая трава нисколько не смягчала шагов. Но следопыт быстро свыкся с такой дорогой и уже через две минки продвигался гораздо увереннее, чем прежде.